Стив сидел на еще недавно аккуратно застеленной постели в номере Духа, с его мокрых волос текла вода, но он этого, казалось, не замечал, мрачно разглядывая банку "Будвайзера" у себя в руке. Он поднял взгляд на вошедшего Духа:
-Ты, как всегда, пытаешься меня спасти, дружище, - криво улыбнулся он.
Дух ответил ему улыбкой:
- Твое похмелье - слишком давняя традиция.
- Мне Зиллах приснился, - бросив пустую банку на пол, Стив потер виски, стараясь прогнать навязчивое видение былой ярости и унижения.
-Ничего кроме его лица. Горящие глаза, глядящие на меня в упор, и эта его паскудная ухмылочка...- Стив посмотрел на Духа и, смутившись, закончил: - Вот, приснится ведь всякая хрень.
Дух опустился на кровать рядом с другом и обнял его, стараясь собственным теплом заменить ранящие осколки прошлого.
- Хочешь уехать из Нового Орлеана? - голос Духа прозвучал и не вопросом, и не предложением.
Стиву вовсе не хотелось признаваться, что по некоей, весьма далекой от свойственного ему рационализма, причине ему хочется как можно дальше оказаться от города, где некогда умер его враг. Но это же был Дух, его ближайший и верный друг, и скрывать что-либо не было смысла:
-Да.
Казалось, Дух даже обрадовался:
- Тогда мы можем спеть сегодняшний концерт и снова пуститься в дорогу.

Концерт близился к завершению. Дух снова бросил взгляд на список песен, который лежал перед ним, хотя знал, что неспетыми в сегодняшней программе оставались всего две песни. И у названия одной из них резким почерком Стива был поставлен недовольный вопросительный знак.
Вздохнув, Дух придвинулся к микрофону:
- А теперь мы хотим спеть вам новую песню. Называется она "Жертвы любви".
Эта была одна из немногих песен, написанных Стивом - как он сам считал, в тот момент, когда он явно был недостаточно пьян. До сегодняшнего дня Духу не удавалось убедить гитариста спеть ее на публике.
Раздались первые негромкие аккорды. Медовый голос Духа вплелся в мелодию, начиная балладу о любви, обреченной на мучительную смерть. Простые и пронзительные фразы, сопровождаемые яростно нарастающим ритмом. Казалось, в какой-то момент Стив забыл, что именно он играет, просто выплескивая всю накопившуюся боль, снова вытащенную на свет утренним кошмаром.
- И тогда я сжимаю кулаки и спрашиваю у неба... - последний гневный аккорд растаял в призрачной тишине, и тогда Дух прошептал в микрофон: - Почему?!
Зал ошеломленно молчал. Стив стоял и смотрел на этих людей, у него уже не осталось сил не то, чтобы злиться на Духа, настоявшем на своем, но даже думать о том, что пора как следует напиться. Чтобы снова забыть.
И тут тишина взорвалась криком и аплодисментами.