Квартира на третьем этаже выходит на крохотную рю Мэдисон,одну из двух самых коротких улиц в Французском квартале, вторая, ее близняшка Уилкинсон шла по другую сторону Джексон-сквер. Здания на этой стороне улицы украшены затейливым чугунным литьем. Тихая маленькая Мэдисон, длиной лишь в квартал, выходила прямо на сочное многоцветье и толчею Французского рынка.
Сама квартирка с небольшим альковом в дальнем конце комнаты, где потолок ниже и уютнее.Штукатурка здесь мягче и слегка влажная, потрескавшаяся от возраста, пожелтевшшая от двухлетнего курения владельцев в постели.Квартира полна пыли, солнечного света и бумажных завалов. В середине лета по потолку расползаются водяные потеки, и изысканная старая лепнина потеет и слезится. Краска давно уже начала лупиться.
Здесь есть коробки со старыми журналами, пожелтевшими газетами со всего света и на нескольких языках, — почтенные ежедневные издания и буйные таблоиды. И книги повсюду — стоящие впритирку на полках-стеллажах, занимавших одну из стен почти до самого потолка, раскрытые или с заложенными страницами, — у кровати, пизанскими башнями нагроможденные по углам. Здесь есть всевозможная беллетристика, телефонные справочники, руководства по компьютерам, замусоленные тома с названиями вроде “Поваренная книга анархиста”. “Сверхъестественное по почте”, “Principia Discordia”, “Укради эту книгу” и другие полезные библии. Дешевый видак и самопальная антенна кабельного канала подсоединены к маленькому телевизору — и все это почти скрывается за стопками видеокассет. И у дальней стены — большой стальной стол.